Все фото, материалы на сайте размещены
с разрешения сотрудников музея
памяти воинов - интернационалистов "Шурави"
и лично директора музея, Салмина Николая Анатольевича.
РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ СВЕРДЛОВСКАЯ ОБЛАСТЬ
КНИГА ПАМЯТИ
АФГАНИСТАН 1979 – 1989
Мне кажется, порою, что солдаты,
с кровавых, не пришедшие, полей,
не в землю нашу полегли когда-то,
а превратились в белых журавлей.
ГРАЧЁВ Сергей Васильевич (20.02.1967 - 30.06.1987) Сергей Грачев родился 20 февраля 1967 года в городе Асбесте Свердловской области. После переезда семьи учился в школах № 1 и № 4 города Нижний Тагил, здесь окончил профтехучилище № 93. После учебы работал на Нижнетагильском металлургическом комбинате помощником машиниста локомотива. 9 ноября 1985 года Сергея призвали в армию. Учебное подразделение прошел в городе Чирчике (Узбекистан). С апреля 1986 года Сергей служит в Афганистане, в 181-м мотострелковом полку (в/ч п/п 51932 "В-2", Кабул), в расчете автоматического гранатомета. 30 июня 1987 года подразделению, в составе которого находился рядовой Грачев, была поставлена задача прикрыть выход личного состава батальона из ущелья. Из дневниковых записей лейтенанта медицинской службы А.Александрова: "...Мрачный день в моей жизни. Наши ребята попали в засаду, их здорово побили, двое убиты, шестеро ранены. Один из погибших – мой земляк из Нижнего Тагила рядовой Грачев С.Н.. Выстрелом из гранатомета – прямое попадание в туловище, — тело разорвало почти пополам, жил считанные секунды..." Оставалось три месяца до увольнения. Он так хотел видеть свою дочь и жену. Сергей писал домой: "..Мама, я так устал, хочу домой. Берегите дочку. Вы меня ждите, я все равно приду живой..." Посмертно Сергей Грачев награжден орденом Красной Звезды. Похоронен в Нижнем Тагиле на кладбище "Пихтовые горы". В этом же городе проживает его мама, Маргарита Александровна Старикова, вдова, Галина Ивановна, и дочь Вероника.
"ПУСТЬ МОЯ ДОЧЕНЬКА ЦВЕТЁТ"
«В нашей горно-стрелковой роте все любили Сергея за веселый нрав, доброту, душевность, трудолюбие. Больно осознавать и не верится, что с нами нет Сережи, его улыбки…» - эти строки из письма сослуживцев рядового Сергея Грачева его маме Маргарите Александровне и жене Галине. О том, какая у папы была улыбка, его дочь Вероника узнает только из фотографий. Он погибнет, когда ей исполнится полтора года. Мать осталась без сына, дочурка - без отца. Накануне последнего боя Сережа написал домой с нежностью и любовью: «Пусть моя доченька цветет!»
Начальник медицинской службы горно-стрелкового батальона 181-го мотострелкового полка военный врач Александр Александров в атаки не ходил и в моджахедов не стрелял, но во время боевых действий был рядом с солдатами и офицерами, спасал молодые жизни. А еще мы должны быть ему благодарны за драгоценную и редкую возможность узнать, почувствовать, понять атмосферу июньских дней 1987 года. Дней, ставших последними в короткой жизни Сережи Грачева.
Вот выдержки из дневника А. Александрова, опубликованные в книге «Мы еще не вернулись» под редакцией военного писателя полковника запаса А. Кердана, которая вышла в Челябинске в 1992 году: «26.06.87 г. Прошел смотр техники и личного состава по подготовке к боевым действиям. Каждый солдат готовит себе патрон-«смертник», из которого удалены пуля и порох и вложены данные о человеке: фамилия, имя, отчество – свое, матери и отца, год рождения, домашний адрес… Задача: стать на блоки, осуществить проческу кишлаков с целью поиска установок ДШК и площадок для пуска ракет «Стингер».
27.06.87 г. В 3.00 – приказ о выходе на задачу, и мы пошли. Бойцы нагружены «под завязку» - рюкзаки с боеприпасами и продовольствием массой до 40 кг, идти очень тяжело. Жара становится несусветной, ноги свинцовыми, хочется пить. Идем по руслу реки, затем «по зеленке». «Минная обстановка мрачная», - говорят солдаты. Подъем в гору очень крутой, бойцы выбиваются из сил, падают. Приходится давать биостимуляторы, впрыскивать кофеин, кордиамин.
Вышли на задачу. Восьмичасовой подъем всех вымотал до крайности. Вершина горы скалистая, даже негде закрепиться. Выложили из огромных валунов секторы обстрела, сверху натянули палатки.
29.06.87 г. Первые сутки прошли очень тревожно, постоянная стрельба в горах. Утро неописуемо красиво: воздух прозрачный и чистый, солнце встает из-за пика, голубое небо и кругом горы.
Утром и вечером наша артиллерия обстреливает определенные квадраты нахождения «бородатых». Все снаряды летят через нашу позицию.
30.06.87 г. Мрачный день в моей памяти. Наши ребята попали в засаду, их здорово побили: двое убиты, шестеро ранены. Один из погибших - мой земляк из Нижнего Тагила рядовой С. Грачев. Выстрелом из гранатомета – прямое попадание в туловище – оторвало ногу, тяжелое ранение в живот, жил считанные секунды. Остались жена и полуторагодовалая дочка».
Что же произошло во время армейской операции в провинции Кабул, проводившейся в направлении Газни? Слово непосредственным очевидцам трагедии: «Наш горно-стрелковый батальон 30 июня 1987 года выходил меж сопок на задачу, недалеко от кишлака. Внезапно оттуда начался обстрел. Подразделения, шедшие первыми, попали в тяжелое положение – оказались в огневом мешке, и нашей роте, по приказу комбата, пришлось вытаскивать их на себе, в дальнейшем прикрывать отход батальона, - сообщали подробности боя родным Сережи в июле 1987 года солдаты и офицеры 8-й горно-стрелковой роты 181-го мотострелкового полка. – В самый критический момент Сергей вынес на гребень сопки АГС и огнем прикрывал своих товарищей, благодаря чему они и вышли из зоны обстрела. Ему же не хватило чуть-чуть времени. Позицию АГС пристреляли душманы, и одна из гранат разорвалась рядом с ним…
Уважаемые Маргарита Александровна и Галина! Мы всегда будем помнить Сергея, его именем будет назван один из БТРов роты. Его командир взвода старший лейтенант Гуров Владимир Анатольевич обязательно будет у вас в десятых-двадцатых числах августа».
Лучик счастья – яркий и короткий
Самое светлое и самое горькое в жизни Маргариты Александровны связано с Сережей. В ее трудной судьбе он – лучик счастья, такой же яркий и короткий. В минуту безутешного отчаяния, когда не хотелось жить, память о дорогом сыночке, его светлый образ отвели маму солдата от рокового шага. Она выстояла, оставалась сильной, подняла на ноги сына Игоря и дочь Свету.
Материнская память в который раз листает до боли короткую книгу жизни ее сына. Сережа был непоседой. Трехлетний мальчик облазил все сугробы во дворе, и у него воспалилась железка. Через месяц он, будучи в больнице, уже не мог ходить. «Как же так? Я его привезла к вам на ногах!» - в отчаянии говорила врачам 21-летняя мама. А потом ее с сыном направили в институт онкологии в Ленинграде, где малыша вылечили, поставили на ноги.
Спустя годы Сережа Грачев сожжет документы о своей болезни. «Меня могут не взять в профтехучилище и армию», - объяснял он изумленной маме. Таковы был нравственные ценности того времени, которые сегодня многим покажутся наивными. Но если мужской характер и долг перед Родиной – наивность, значит, нравственно больны страна и мы, в ней живущие. Нет, не наивными были Сережа и его сверстники, сгоревшие в афганской войне. Просто для них существовали такие святые понятия, как честь и совесть, которые многие из нас утратили.
Сережа словно торопился жить, все делал бегом, везде хотел успеть. Молодая мама качала головой: «Как ты все успеешь? И на десантника учишься, и на шофера. Еще и женился…»
Для женитьбы потребовалось разрешение райисполкома, поскольку невесте Сергея, Галине, было только семнадцать лет. Райисполком не возражал – Галина ждала ребенка. «Мама, я встречаюсь с девушкой. У нас с Галинкой будет ребенок», - сказал Сережа слова, от которых многие мамы приходят в ужас, когда сыну всего восемнадцать лет. Но Маргарита Александровна браку не противилась, потому что сама в семнадцать вышла замуж. Ее личная жизнь с отцом Сергея не сложилась. Увы, не было покоя девушке в своей семье, где пил отец. Не стало его и с мужем, не настроенным на нормальную семейную жизнь.
Но то был муж, любивший пьянство и распутство, а Сережа - это иное, чистое и светлое. «У нас с тобой будет не так, как у родителей, - говорил он молодой жене. - Мы сами вырастим и воспитаем своих детей». А было мужу и будущему папе всего восемнадцать. Он завивал чуб и красиво одевался. Радость и легкость души исходили из всего его существа. Он торопился жить. После окончания профтехучилища № 93 работал на Нижнетагильском металлургическом комбинате помощником машиниста локомотива. На свой трехмесячный заработок купил детскую кроватку, коляску, шифоньер, диван. Дочь ему так и не доведется увидеть. Вероника родилась в декабре 1985 года, а Сергей ушел в армию в октябре. В семье оставался еще один человечек, который Сережу видел, но сохранить в памяти его облик не смог. Сестренка Света родилась, когда Сереже было шестнадцать лет. Он и так стеснялся молодости своей мамы, которой было тридцать пять, а тут еще у нее грудной ребенок.
Мама говорила: «Купи на талоны молоко». А сын пугался: «Что ты, мам! Будут спрашивать, кому молоко?» Но когда узнал, что сам будет отцом, словно окунулся в мир детства. Садил Светлану в коляску, вез по улице и говорил: «У меня красивая сестренка!» На работе Маргарите Александровне говорили: «Ты с ума сошла – рожать в 35 лет!» Когда Сережа погиб, стали говорить другое: «Как хорошо, что у тебя есть дочь».
Вот, пожалуй, и все страницы книги жизни Сергея Грачева, кроме последней главы – афганской.
«Я приду живой»
В армию Сергей уходил с желанием. У него было все, чтобы стать хорошим солдатом. Крепкий, ладный спортивный, технически подготовленный и просто совестливый, ответственный парнишка. Такие в бою не подведут. С такими ходят в разведку.
Невольно подумаешь о том, что Афганистан по злому року судьбы втягивал, словно в черную дыру, все лучшее, что имела наша страна. А главное богатство любого государства – его люди. В бесцельной, непонятной обществу войне нация безвозвратно теряла тех, кто мог дать здоровое потомство, созидать, строить достойную и справедливую жизнь. Вместе с погибшими пацанами много светлого и доброго ушло из нашей жизни. У Сережи хотя бы осталась дочь Вероника, похожая на отца внешностью и характером. У других погибших ребят – только пожилые родители, живущие памятью о своих сыночках.
Проводы в армию Сережи получились грустными. Внешне Сергей не унывал, улыбался, шутил. Но когда парнишка уходил за забор старого военкомата, у него потекли слезы. В каком-то отчаянии плакали его мама и молодая жена, ждущая ребенка. Они будто чувствовали: это не просто разлука, вместе с Сережей уходит целый мир, умирают надежда и любовь. Будут еще целый год и девять месяцев идти его письма из Чирчика и Афгана, сердце будет согревать радостное ожидание сына домой. Но та прощальная минута словно на мгновение приоткроет печальное будущее, которое человек не может знать, но, наверное, чувствует в глубинах своей души.
«Здравствуйте, мои родные! Я попал в Афганистан. Наш полк стоит на окраине Кабула, - написал Сергей 30 апреля 1986 года, не скрывая своего нового места службы. – На сборах изучали мины, стреляли из автоматов. В обстановке я оказался необычной: все ходят с оружием».
Апрель 1986 года был значимым для 40-й армии и всей военно-политической обстановки в Афганистане. Генерал-лейтенанта И. Н. Родионова на посту командующего армией сменил генерал-майор В. П. Дубынин, снискавший любовь и уважение солдат и офицеров. В своей книге «Трагедия и доблесть Афгана» генерал-майор А. Ляховский пишет: «С генерал-майором Дубыниным не боялись идти в бой, потому что он всегда контролировал обстановку, не совершал не продуманных действий. В операциях, которыми руководил генерал В. П. Дубынин, потери всегда были минимальными». Но на войне не все определяется талантом военачальников и мужеством солдат. Без сильной и последовательной государственной воли неизбежны шараханья из стороны в сторону и ошибки, всю тяжесть которых испытывает на себе воюющая армия. К сожалению, тот период в жизни нашей страны как раз и стал символом государственного безволия.
Если в феврале 1986 года в докладе на 27 съезде КПСС М. С. Горбачев сообщил делегатам, что с афганской стороной выработан план поэтапного вывода советских войск. То в апреле этого же года на заседании политбюро ЦК КПСС он заявлял: «Нам драпать из Афганистана ни в коем случае нельзя, иначе мы испортим отношения с большим количеством наших зарубежных друзей».
Советскому военному командованию предписывалось не ввязываться в боевые действия, перенести акцент на службу прикрытия, охрану коммуникаций, а также принимать дополнительные меры по укреплению афганских вооруженных сил. Последнее было не случайно. Ссылаясь на слабую и низкую боеспособность своих частей, руководители Афганистана имели возможность привлекать для вооруженной борьбы с оппозицией наши войска. А значит, война для наших солдат и офицеров продолжалась, неизбежны были потери и скорбь матерей.
В мае 1986 года однополчане Сергея Грачева участвовали в операции в уезде Даджи на Парачинарском выступе – горном районе юго-западнее Кабула, где проходил кратчайший путь из Пакистана, по которому «духи» караванами доставляли снаряды, зенитные управляемые ракеты. Развивая успех по захвату афганскими частями крупных баз моджахедов Джавары и Льмархауза, мотострелки и десантники к 25 мая сосредоточились севернее Нарая. Потом мятежники вновь заняли этот «очищенный район».
Группировка моджахедов в Афганистане в первом полугодии 1986 года возросла по сравнению с аналогичным периодом 1985 года на 20 тысяч человек, составив свыше 125 тысяч. И все же именно в 1986 году советские руководители приступили к реализации принятой концепции по выводу советских войск из Афганистана. Выступая 28 июля во Владивостоке, М. С. Горбачев заявил: «До конца 1986 года шесть полков – один танковый полк, два мотострелковых полка и три полка противовоздушной обороны – будут возвращены из Афганистана на Родину вместе с табельным имуществом и оружием». Сергею Грачеву с сослуживцами в октябре 1986 года довелось обеспечивать вывод из Кабула зенитного полка. Вот так высокая политика переплеталась с судьбой простого русского солдата.
Сережа писал родным: «Наш полк и мой горно-стрелковый батальон – самые воюющие. Уходим в рейд на блокировку вывода шести полков. За меня не переживайте. Я все думаю: когда вернусь из армии, куда поехать с вокзала – домой или к Галинке? А может, дам телеграмму, и вы меня на вокзале встретите».
В Советском Союзе все больше говорили об Афганистане, и Маргарита Александровна, выписавшая газету «Красная звезда», понимала: сын на войне. Сергей сообщал, что поначалу его определили во взвод обеспечения, в повара, и как надоела ему эта должность. А мама отвечала: «Сиди в поварах – цел будешь». Но в тылу Сережа отсиживаться не хотел и в ноябре 1986 года с радостью написал: «Перевели со взвода обеспечения в 8 роту. Взвод наш – горные стрелки. Десантируемся с вертолетов на горы высотой 3000 метров. Выполняем роль блокировки, а внизу разведчики прочесывают кишлаки. Был под пулями, обстреливали. Мой командир взвода старший лейтенант Гуров хоть и земляк, но спрашивает с меня как со всех, строго».
В армию Сергей уходил с желанием. У него было все, чтобы стать хорошим солдатом. Крепкий, ладный спортивный, технически подготовленный и просто совестливый, ответственный парнишка. Такие в бою не подведут. С такими ходят в разведку.
Невольно подумаешь о том, что Афганистан по злому року судьбы втягивал, словно в черную дыру, все лучшее, что имела наша страна. А главное богатство любого государства – его люди. В бесцельной, непонятной обществу войне нация безвозвратно теряла тех, кто мог дать здоровое потомство, созидать, строить достойную и справедливую жизнь. Вместе с погибшими пацанами много светлого и доброго ушло из нашей жизни. У Сережи хотя бы осталась дочь Вероника, похожая на отца внешностью и характером. У других погибших ребят – только пожилые родители, живущие памятью о своих сыночках.
Проводы в армию Сережи получились грустными. Внешне Сергей не унывал, улыбался, шутил. Но когда парнишка уходил за забор старого военкомата, у него потекли слезы. В каком-то отчаянии плакали его мама и молодая жена, ждущая ребенка. Они будто чувствовали: это не просто разлука, вместе с Сережей уходит целый мир, умирают надежда и любовь. Будут еще целый год и девять месяцев идти его письма из Чирчика и Афгана, сердце будет согревать радостное ожидание сына домой. Но та прощальная минута словно на мгновение приоткроет печальное будущее, которое человек не может знать, но, наверное, чувствует в глубинах своей души.
«Здравствуйте, мои родные! Я попал в Афганистан. Наш полк стоит на окраине Кабула, - написал Сергей 30 апреля 1986 года, не скрывая своего нового места службы. – На сборах изучали мины, стреляли из автоматов. В обстановке я оказался необычной: все ходят с оружием».
Апрель 1986 года был значимым для 40-й армии и всей военно-политической обстановки в Афганистане. Генерал-лейтенанта И. Н. Родионова на посту командующего армией сменил генерал-майор В. П. Дубынин, снискавший любовь и уважение солдат и офицеров. В своей книге «Трагедия и доблесть Афгана» генерал-майор А. Ляховский пишет: «С генерал-майором Дубыниным не боялись идти в бой, потому что он всегда контролировал обстановку, не совершал не продуманных действий. В операциях, которыми руководил генерал В. П. Дубынин, потери всегда были минимальными». Но на войне не все определяется талантом военачальников и мужеством солдат. Без сильной и последовательной государственной воли неизбежны шараханья из стороны в сторону и ошибки, всю тяжесть которых испытывает на себе воюющая армия. К сожалению, тот период в жизни нашей страны как раз и стал символом государственного безволия.
Если в феврале 1986 года в докладе на 27 съезде КПСС М. С. Горбачев сообщил делегатам, что с афганской стороной выработан план поэтапного вывода советских войск. То в апреле этого же года на заседании политбюро ЦК КПСС он заявлял: «Нам драпать из Афганистана ни в коем случае нельзя, иначе мы испортим отношения с большим количеством наших зарубежных друзей».
Советскому военному командованию предписывалось не ввязываться в боевые действия, перенести акцент на службу прикрытия, охрану коммуникаций, а также принимать дополнительные меры по укреплению афганских вооруженных сил. Последнее было не случайно. Ссылаясь на слабую и низкую боеспособность своих частей, руководители Афганистана имели возможность привлекать для вооруженной борьбы с оппозицией наши войска. А значит, война для наших солдат и офицеров продолжалась, неизбежны были потери и скорбь матерей.
В мае 1986 года однополчане Сергея Грачева участвовали в операции в уезде Даджи на Парачинарском выступе – горном районе юго-западнее Кабула, где проходил кратчайший путь из Пакистана, по которому «духи» караванами доставляли снаряды, зенитные управляемые ракеты. Развивая успех по захвату афганскими частями крупных баз моджахедов Джавары и Льмархауза, мотострелки и десантники к 25 мая сосредоточились севернее Нарая. Потом мятежники вновь заняли этот «очищенный район».
Группировка моджахедов в Афганистане в первом полугодии 1986 года возросла по сравнению с аналогичным периодом 1985 года на 20 тысяч человек, составив свыше 125 тысяч. И все же именно в 1986 году советские руководители приступили к реализации принятой концепции по выводу советских войск из Афганистана. Выступая 28 июля во Владивостоке, М. С. Горбачев заявил: «До конца 1986 года шесть полков – один танковый полк, два мотострелковых полка и три полка противовоздушной обороны – будут возвращены из Афганистана на Родину вместе с табельным имуществом и оружием». Сергею Грачеву с сослуживцами в октябре 1986 года довелось обеспечивать вывод из Кабула зенитного полка. Вот так высокая политика переплеталась с судьбой простого русского солдата.
Сережа писал родным: «Наш полк и мой горно-стрелковый батальон – самые воюющие. Уходим в рейд на блокировку вывода шести полков. За меня не переживайте. Я все думаю: когда вернусь из армии, куда поехать с вокзала – домой или к Галинке? А может, дам телеграмму, и вы меня на вокзале встретите».
В Советском Союзе все больше говорили об Афганистане, и Маргарита Александровна, выписавшая газету «Красная звезда», понимала: сын на войне. Сергей сообщал, что поначалу его определили во взвод обеспечения, в повара, и как надоела ему эта должность. А мама отвечала: «Сиди в поварах – цел будешь». Но в тылу Сережа отсиживаться не хотел и в ноябре 1986 года с радостью написал: «Перевели со взвода обеспечения в 8 роту. Взвод наш – горные стрелки. Десантируемся с вертолетов на горы высотой 3000 метров. Выполняем роль блокировки, а внизу разведчики прочесывают кишлаки. Был под пулями, обстреливали. Мой командир взвода старший лейтенант Гуров хоть и земляк, но спрашивает с меня как со всех, строго».
Усталость от войны
Каждая мама верит в лучшее, даже если сын находится на войне Маргарита Александровна писала в Кабул: «Сережа, ты пиши, если ранят. Я приеду в любой госпиталь». А он, совсем еще мальчишка, просил маму не переживать, позаботиться о Галине: «Пускай Галя чаще к вам приезжает. Как моя дочка, мама? Вы пишите, что она нравится всем и умеет выговаривать какие-то слова. Смешная, наверное.
За меня не расстраивайтесь. Куда я попал, туда попал. Отслужу и приду домой живой. Ничего со мной не случится».
За шесть дней до гибели Сережа написал: «После этой операции (надеюсь, она последняя) буду отсиживаться в полку или наводчиком на броне. Очень устал от всего этого».
Усталость от войны – это, пожалуй, единственная солдатская правда. В 1987 году даже боевые офицеры открыто говорил между собой о никому не нужной войне и необходимости быстрейшего выхода из бессмысленной бойни. Несмотря на политику национального примирения, в первой половине 1987 года количество обстрелов гарнизонов советских войск, постов охранения, сторожевых застав и колонн составило 630. Сережа в одном из писем сообщал, что только за два месяца моджахеды сбили три самолета: один недалеко от Кабула, два других – над Чарикарской «зеленкой». Война продолжалась, планировались боевые операции, уходил в горы его родной 3-й горно-стрелковый батальон.
Сергей не преувеличивал, что его батальон самый воюющий. Горные стрелки нередко действовали совместно с десантниками в труднодоступных горных районах, на самых сложных и ответственных участках выполнения боевых задач. Хотя, по правде говоря, не было у них ни специального разработанного альпинистского снаряжения, ни какой-то особой методики подготовки. Но звучало гордо и необычно для Советской Армии – горные стрелки! В этом особом подразделении, требующим от бойцов высоких боевых качеств, рядовой Сергей Грачев был на хорошем счету.
Вспоминает его бывший командир взвода кавалер ордена Красной Звезды старший лейтенант запаса Владимир Гуров: «Название нашего батальона действительно было необычным. Но какой-то особой альпинистской подготовки у нас не было. Просто натаскивали друг друга – на энтузиазме, способностях солдат и офицеров и на вере в Божью помощь. Я сам попросился в рейдовый батальон, потому что надоело охранять дороги и хотелось настоящей боевой работы.
А ее хватало с избытком. Доводилось в Панджшерском ущелье подниматься почти к ледникам, выручать десантуру, потревожившую владения Ахмад Шаха Масуда, где он добывал лазурит. Пришлось и несколько месяцев за Кабулом стоять на блокировке дороги, где личным составом взвода полностью оборудовали и обживали голую каменистую площадку, часто под обстрелами. Обычная для нас практика – 4 недели в горах и два на стрельбище. К Сергею никогда не было претензий, я надеялся на него, говорил как земляк земляку: «Если хочешь выжить – надо гонять, натаскивать на боевые действия и себя, и молодых солдат».
С Сергеем мы стали вместе служить, когда 8-ю горно-стрелковую роту формировали как боевую единицу, бывали в переделках, более опасных, чем его последний бой. За год с лишним наш взвод не потерял ни одного солдата. На ту операцию я, как заменщик, уже не пошел. Известием о гибели Сережи я был потрясен. Именно мне довелось ехать на опознание его тела в Кабульский госпиталь. Перед уходом на операцию Сергей приходил ко мне в модуль, передавал для родных небольшие подарки, которые я им привез уже после его похорон».
Каждая мама верит в лучшее, даже если сын находится на войне Маргарита Александровна писала в Кабул: «Сережа, ты пиши, если ранят. Я приеду в любой госпиталь». А он, совсем еще мальчишка, просил маму не переживать, позаботиться о Галине: «Пускай Галя чаще к вам приезжает. Как моя дочка, мама? Вы пишите, что она нравится всем и умеет выговаривать какие-то слова. Смешная, наверное.
За меня не расстраивайтесь. Куда я попал, туда попал. Отслужу и приду домой живой. Ничего со мной не случится».
За шесть дней до гибели Сережа написал: «После этой операции (надеюсь, она последняя) буду отсиживаться в полку или наводчиком на броне. Очень устал от всего этого».
Усталость от войны – это, пожалуй, единственная солдатская правда. В 1987 году даже боевые офицеры открыто говорил между собой о никому не нужной войне и необходимости быстрейшего выхода из бессмысленной бойни. Несмотря на политику национального примирения, в первой половине 1987 года количество обстрелов гарнизонов советских войск, постов охранения, сторожевых застав и колонн составило 630. Сережа в одном из писем сообщал, что только за два месяца моджахеды сбили три самолета: один недалеко от Кабула, два других – над Чарикарской «зеленкой». Война продолжалась, планировались боевые операции, уходил в горы его родной 3-й горно-стрелковый батальон.
Сергей не преувеличивал, что его батальон самый воюющий. Горные стрелки нередко действовали совместно с десантниками в труднодоступных горных районах, на самых сложных и ответственных участках выполнения боевых задач. Хотя, по правде говоря, не было у них ни специального разработанного альпинистского снаряжения, ни какой-то особой методики подготовки. Но звучало гордо и необычно для Советской Армии – горные стрелки! В этом особом подразделении, требующим от бойцов высоких боевых качеств, рядовой Сергей Грачев был на хорошем счету.
Вспоминает его бывший командир взвода кавалер ордена Красной Звезды старший лейтенант запаса Владимир Гуров: «Название нашего батальона действительно было необычным. Но какой-то особой альпинистской подготовки у нас не было. Просто натаскивали друг друга – на энтузиазме, способностях солдат и офицеров и на вере в Божью помощь. Я сам попросился в рейдовый батальон, потому что надоело охранять дороги и хотелось настоящей боевой работы.
А ее хватало с избытком. Доводилось в Панджшерском ущелье подниматься почти к ледникам, выручать десантуру, потревожившую владения Ахмад Шаха Масуда, где он добывал лазурит. Пришлось и несколько месяцев за Кабулом стоять на блокировке дороги, где личным составом взвода полностью оборудовали и обживали голую каменистую площадку, часто под обстрелами. Обычная для нас практика – 4 недели в горах и два на стрельбище. К Сергею никогда не было претензий, я надеялся на него, говорил как земляк земляку: «Если хочешь выжить – надо гонять, натаскивать на боевые действия и себя, и молодых солдат».
С Сергеем мы стали вместе служить, когда 8-ю горно-стрелковую роту формировали как боевую единицу, бывали в переделках, более опасных, чем его последний бой. За год с лишним наш взвод не потерял ни одного солдата. На ту операцию я, как заменщик, уже не пошел. Известием о гибели Сережи я был потрясен. Именно мне довелось ехать на опознание его тела в Кабульский госпиталь. Перед уходом на операцию Сергей приходил ко мне в модуль, передавал для родных небольшие подарки, которые я им привез уже после его похорон».
Золотая осень без сына Какая это была осень! Тихая, ясная, золотая. Той осенью ждали Сережу. Он обещал маме: «Я вернусь такой красивый!» Он обещал жене: «Ты только жди меня и береги дочку. Я все равно приду живой». Но та золотая осень была уже без Сережи. Маргарита Александровна невольно вспоминала: когда Сергея призывали в армию – ненастье кружило над его родным городом.Осень словно жалела солдатскую маму в черном, для которой судьба уже проторила дорогу на кладбище. Зачем же тревожить ее непогодой? Худенькая, невысокого роста и еще молодая женщина печально смотрела на фотографию сына на памятнике. Только в эти дни, когда из армии стали приходить его друзья, она до конца, до последней душевной боли осознала: он не вернется. И она никогда не увидит его улыбки, которая была лучиком света в ее тяжелой и нерадостной жизни. Почему же он померк? Такого не бывало, чтобы раньше смены ей, водителю трамвая, передали: «Рита, ставь вагон в депо, иди домой». «Неужели мама опять захлопнула двери и сидит на площадке?» - думала Маргарита Александровна, поспешая домой. Ни одной тревожной мысли не возникло у нее о Сереже, приславшем недавно письмо. Знакомые женщины, бывало, спрашивали: «Как сын?» Она отвечала: «Бог хранит» и каждый день читала молитвы.
Но мама была дома и тоже не знала о страшной беде. А потом как во сне: в дверь постучали представители из цехового профкома и военком, зачитавший извещение с пугающими словами: «Ваш сын погиб, выполняя интернациональный долг». «Как погиб? Какой долг? Мы никому не должны» - в отчаянии повторяла солдатская мама, еще до конца не осознавая, не понимая случившегося. Когда приехали к Галине, девятнадцатилетняя молодая женщина, потрясенная известием, только и сказала: «А как я буду жить?»
На похоронах потемневшая от горя мать кричала: «Верните мне сына!» Ей сделали уколы, и все настоящее, казалось, происходило не с ней.
Игорь находился в пионерлагере, и его вызвали домой. А дома – траур, венки. И фотография старшего брата, который был его защитником, брал с собой в походы, на рыбалку, за грибами. И только один человечек – маленькая Светочка не осознавала случившегося. Она, как и Вероника, помнит Сергея только по фотографиям. Разве такое должно быть в жизни?
Женщина в черном брела по тропинкам кладбища, усыпанным золотом листвы. Могилы, оградки, лики умерших людей… Печальный мир, ставший теперь родным для нее. Она еще не знала, что многие годы ей предстоит бороться за достойную память о сыне. Неотвратимость судьбы не означает покорность ей. И в этой борьбе ее единственными союзниками будут разбросанные по огромной стране люди, тоже потерявшие сыновей в афганской войне.
Но мама была дома и тоже не знала о страшной беде. А потом как во сне: в дверь постучали представители из цехового профкома и военком, зачитавший извещение с пугающими словами: «Ваш сын погиб, выполняя интернациональный долг». «Как погиб? Какой долг? Мы никому не должны» - в отчаянии повторяла солдатская мама, еще до конца не осознавая, не понимая случившегося. Когда приехали к Галине, девятнадцатилетняя молодая женщина, потрясенная известием, только и сказала: «А как я буду жить?»
На похоронах потемневшая от горя мать кричала: «Верните мне сына!» Ей сделали уколы, и все настоящее, казалось, происходило не с ней.
Игорь находился в пионерлагере, и его вызвали домой. А дома – траур, венки. И фотография старшего брата, который был его защитником, брал с собой в походы, на рыбалку, за грибами. И только один человечек – маленькая Светочка не осознавала случившегося. Она, как и Вероника, помнит Сергея только по фотографиям. Разве такое должно быть в жизни?
Женщина в черном брела по тропинкам кладбища, усыпанным золотом листвы. Могилы, оградки, лики умерших людей… Печальный мир, ставший теперь родным для нее. Она еще не знала, что многие годы ей предстоит бороться за достойную память о сыне. Неотвратимость судьбы не означает покорность ей. И в этой борьбе ее единственными союзниками будут разбросанные по огромной стране люди, тоже потерявшие сыновей в афганской войне.
«Нам нести этот тяжкий крест»
«Перед Вами, мамой погибшего в Афганистане солдата, все должны склонить головы. За все заплачено его кровью», - написал ей из города Ковель в горестном 1987 году А. Шевченко, отец погибшего солдата. Эта будет удивительная переписка двух родственных душ, которые не захотели покориться судьбе, не смирились с равнодушием и цинизмом государства, отправившего их детей на войну. 40-я армия еще вела боевые действия, но в Советском Союзе все сильнее звучал голос тех, кого опалила афганская война.
«Сейчас на страницах центральной печати раздаются голоса, что ввод советских войск является большой трагической ошибкой. Но нам от этого еще тяжелее переносить свою потерю. К тоске и печали добавляется чувство обиды и досады. Но я с этой «афганской проблемой» уже давно разобрался и сказал власть имущим все, что думаю о них за эту войну, которая отняла у меня сына. Сказал прямо в лицо. Сказал в годовщину гибели сына в «Открытом письме» в газете «Правда». С этим письмом я ознакомил около тридцати редакций советских газет и журналов, радио и телевидения. Ряд журналистов и писателей мне присылали свои ответы с соболезнованием и сочувствием», - писал ей Шевченко, которого она знала лишь по письмам и фотографиям. Он давал ей множество советов, разъяснял ее права, учил: «Будьте вежливы, тактичны, но в своих требованиях настойчивы. Каждый чинуша, бюрократ, который встанет на Вашем пути со своим невниманием, должен знать: возможно, вместо его сына пошел на эту войну и погиб Ваш сын».
Нет, тот мужчина не был железным человеком, горе тоже подорвало его. Он откровенно признавался: «Моя жена, повязав голову черным платком, вечерами плачет, ушла в себя, в религию. А я, приболев, пока временно ушел с работы. Но буду бороться, чтобы вновь вернуться к жизни. И надо набраться мужества, чтобы пронести этот тяжелый крест до конца дней своих. Горе не только у Вас, Маргарита Александровна».
Эти последние слова поразили ее, разомкнули тяжелую, невыносимую ауру одиночества, образовавшуюся после похорон Сережи. «У нас тоже остались одинокие матери. Много их по Союзу. Стараемся отдать им свое, еще оставшееся тепло. Мы везде выступаем и говорим об этой необъявленной войне, о том, что преступники (те, кто в 1979 году послал на войну советскую молодежь) должны сидеть на скамье подсудимых, - писала Маргарите Александровне из Минска в 1990 году мама погибшего офицера Инна Сергеевна Головнева. – Трудно писать о войне, где была правда, а где нет. Теперь извратили даже светлые помыслы наших детей. Многие из ребят, верные идеалам Родины, от чистого сердца, добровольно писали рапорты в Афганистан и шли туда по убеждению совести.
Я тоже устала. Страшно устала от боли, горечи, тоски о сыне. Устала спорить со сволочью, вымогателями, стяжателями, устала бороться за правду, справедливость, которой становится все меньше и меньше. Все чаше приходит мысль уйти из жизни, поехать к Юрию на могилку, лечь рядом на гранит и остаться там.
А как же те, кто убил? Пусть живут спокойно? И опять вступаю в борьбу и борюсь! Ведь мы носим гордое звание – Мама. Та, кто дает жизнь человеку».
Десять лет в трауре
Голос Маргариты Александровны звучит нотой страдания и не отпускающей душевной боли: «Потеряв сына, я сникла, растерялась. Ожидала все, но не гибель Сережи. Жизнь уже не приносила радость, хотя мне было 37 лет. Десять лет я проходила в черном». Но отчаиваться, накладывать на себя руки означало бы изменить памяти сына. Ведь дома ждали еще сын-подросток и маленькая дочь.
Работа водителя трамвая – адов труд, особенно в ее душевном состоянии. То столкновение с грузовой машиной, когда осколками стекла кабины засыпало фотографию Сергея, что-то перевернуло в ней. Она стала лечить нервы, постепенно приходить в себя. Боль, отчаяние еще рвали душу, но наступало другое – материнская тоска, невыразимая грусть. Сын ей приснился сидящим на остановке. «Серега, ты почему домой не идешь?» - спрашивала она сыночка. Он, грустно улыбался, отвечал: «Как мне идти? У меня лицо обожжено». Проснулась со слезами. Гуров рассказывал: в кабульском госпитале у лежащего на носилках Сергея лицо было закопчено.
Десять лет в черном, в трауре! У нее в молодости не было свадьбы и наряда невесты. А накануне гибели сына увидела себя во сне в подвенечном платье. С горем повенчалась…
Гибель сыновей стала только прологом нескончаемых мучений. За отнятое государством дитя надо был у государство выпрашивать положенное. Но Маргарита Александровна не умоляла и не унижалась. Волей, силой характера она ломала цинизм чиновников, гражданских и военных. Хамство, равнодушие отступали. Заставила военкомат, воинскую часть, расположенную по соседству с домом, привести щебенку для укрепления почвы на кладбище. Хотя встреча в 1990 году матерей погибших воинов с министром обороны СССР Маршалом Советского Союза Д. Т. Язовым не дала надежды на достойную материальную компенсацию, но именно Маргарите Александровне маршал помог: по команде «сверху» военкомат организовал изготовление оградки из нержавеющей стали.
Через много лет оградку с могилы унесут какие-то нелюди. Не убережется от варварства и первый мемориал павшим «афганцам» в Нижнем Тагиле. И бронзовую панаму, и буквы с фамилий ребят сорвет, сдаст в пункт приема металла какой-то бомж. Но не в пустыне же он это делал.
Без Сережи все осиротели. Маргарита Александровна не противилась браку Галины со старшим лейтенантом Гуровым. Офицер женился на юной вдове своего солдата. Впоследствии у них родилась дочь. Ради семьи Володя ушел из Вооруженных Сил, потому что оставаться на Украине не мог. И хотя потом Галина и Володя расстались, хорошие отношения между собой сохранили. Сегодня дочь Сергея,Вероника, учится в Уральской государственной юридической академии. У Маргариты Александровны подрастает маленькая внучка, которая скоро начнет узнавать портрет своего дяди. Когда-нибудь она прочитает и стихи в альбоме, посвященном памяти Сергея. Этот альбом с любовью сделали его друзья, а мама солдата наполнила его стихами. Поэтические строки она выписывала, собирала по газетам, журналам. Ей казалось, что пронзительные, наполненные болью стихи, написанные разными людьми одной огромной страны, посвящены ее Сереже. Горе было не только у нее.
И кто подумать мог?
Как трудно в это верить,
Что ты дойти не смог
Живым до цели.
Есть стихи и на памятнике Сережи, что на кладбище «Пихтовые горы»:
Как мало лет ты прожил –
только двадцать!
Но миг победы больше,
чем года.
Как трудно умереть, чтобы остаться,
Остаться в наших душах навсегда.
Мы все стоим сегодня
пред тобою.
И без вины, но словно виноваты.
За то, что ты друзей закрыл
Собой в бою от вражеской
гранаты.
Многое пережив, Маргарита Александровна не ожесточилась душой. Она благодарна ребятам- «афганцам» из Нижнего Тагила, которые не забывают матерей своих павших боевых товарищей. С большой душевной теплотой говорит о директоре ЗАО «Таганский ряд» Викторе Николаевиче Тестове и его соратниках, много лет выделяющих ежемесячную материальную помощь семьям погибших.
В основе устроения нашего мира лежит добро. Это дает силы жить, дает надежду.
Ирина МАЙОРОВА
Свежие комментарии