«НАШ ВОЛОДЯ СОЛОВОВ»
Будущий герой Будённовска родился на древней рязанской земле 27 июня 1963 года. Его родители, Виктор Архипович и Мария Григорьевна, — работники «Сельхозтехники».
Виктор Архипович родом из села Муравлянка Сараевского района Рязанской области. После школы учился в авиационном военном училище, которое затем было расформировано, поэтому оканчивал Виктор уже Сельскохозяйственный институт. После его направили по распределению в село Пехлец. К тому времени он был женат на Марии Григорьевне, с которой и прожил душа в душу…
Всю жизнь Виктор Архипович проработал в межрегиональной сельхозтехнике, возглавлял электроцех. После горбачёвской перестройки, когда наступили тяжелые времена, Виктор Архипович частично переоборудовал свой цех под изготовление спецодежды. Этим решением он уберег многих жителей села от увольнения. За годы Великой Отечественной войны из Пехлеца на фронт ушло около тысячи местных жителей, двести из них не вернулись домой. По одним лишь этим цифрам можно судить, сколь велико и многолюдно было это село. И вот теперь Пехлец получил известность благодаря офицеру «Альфы», участнику другой войны — с международным терроризмом.
Лет десять назад местный поэт и музыкант Андрей Платошкин
написал такие строчки:
Эту песню вам спою я про Рязанские края,
Где на Раново хрустальной деревенька есть одна,
Где родник и сад вишневый,
Где над речкой школа есть,
Где златых хлебов раздолье,
Где озера есть и лес.
Это древнее селенье,
Это мой родной Пехлец.
Здесь девчата загляденье,
Каждый парень молодец.
Хлебных нив поля без края.
Здесь в чести крестьянский труд —
И вкуснее каравая вам нигде не испекут.
Златоглавый, православный — храм на берегу стоит.
Крест его на зорьке ранней, словно по небу летит.
Здесь у памятника павшим
Память чтим своих отцов.
Здесь и школа, где учился наш Володя Соловов.
Это русское селенье,
Это наш отцовский кров.
Здесь природа загляденье.
Здесь без края ширь лугов.
Это малая Отчизна, где родился я и рос,
Где с любовью повстречался средь есенинских берез.
Учась в школе, Володя уже тогда проявил себя как настоящий лидер, что выделяло его среди сверстников. Он активно участвовал во всех сборах и спартакиадах, местных и областных. Комсомольцы школы избрали его своим вожаком — секретарем комсомольской организации.
Володя рано начал работать, с восьмого класса сел за штурвал комбайна, но с детства хотел быть военным. И к этому служению готовил себя со школы. Свою мечту он осуществил, поступив в Коломенское Высшее артиллерийское командное училище имени Октябрьской революции. Окончил его в 1984 году с отличием и получил направление в специальную бригаду Министерства обороны. В сентябре 1992 года был зачислен в состав Группы «А» Главного управления охраны.Обучаясь в Академии ФСБ, майор Соловов не успел получить второго высшего военного образования — погиб при проведении операции по освобождению заложников в Будённовске 17 июня 1995 года. За этой сухой и лаконичной формулировкой скрывается тридцать минут боя в отрыве от основной группы. Прикрыв своих товарищей, Владимир Викторович дал им возможность выйти из «огневого мешка».
В своей книге «Альфа — моя судьба» Герой Советского Союза генерал-майор Зайцев Геннадий Николаевич дает такую характеристику Соловову: «Это был очень приятный во всех отношениях человек. В подразделение заступил на должность заместителя начальника отделения, которое возглавлял Юрий Викторович Дёмин. Вместе с личным составом в конце 1994 года они выполняли исключительно важное задание на Северном Кавказе. Когда я побывал там, то воочию убедился, насколько грамотно было организовано порученное им дело. Поясню. Сотрудники «Альфы» охраняли спецпоезд, в котором располагались министр обороны Павел Грачёв и глава МВД Виктор Ерин. Впрочем, оговорюсь, помимо охраны поезда и других задач хватало.
Юрий Викторович до сих пор, когда во время наших встреч заходит речь о Соловове, с большим душевным трепетом вспоминает своего коллегу и заместителя с самой лучшей стороны. Конечно, смерть его явилась для нас огромной утратой. Убежден, что у Владимира Викторовича было большое служебное будущее, вне всякого сомнения. Он заслужил звание старшего офицера и был вполне его достоин, что еще раз доказал в Будённовске ценой своей жизни»
Вместе с представителями местной администрации «альфовцы» часто приезжают домой к Солововым. «Вы потеряли сына, но в нашем лице получили многих детей».
ПРИКАЗАНО ШТУРМОВАТЬ
Генерал-лейтенант Александр Гусев:
— Мы пытались объяснить руководству, что нельзя штурмовать больницу, говорили о последствиях — сколько может погибнуть людей. Представили расчет сил и средств, спрогнозировали возможные потери сотрудников спецназа и, главным образом, среди заложников. Вообще штурм больницы, в которой двести террористов удерживают две тысячи человек, трудно спрогнозировать. Тем более, у нас появились данные, и они подтвердились, что террористы заминировали основное здание. Для этого они использовали взрывчатку и баллоны с кислородом, которого было навалом в больнице.
…Уже в конце операции, когда террористы готовились к выезду в Ичкерию, несколько офицеров «Альфы» в форме сотрудников МЧС прошли в больницу и проверили, — осталась ли угроза взрыва или басаевцы оставили нам на прощание смертоносные «сюрпризы». В нескольких местах пришлось убирать взрывчатку. Я во многом понимаю и решение Ельцина, и отвечавших за проведение операции Виктора Ерина, Сергея Степашина и Николая Егорова. Обстановка выходила из-под контроля. Город маленький, и почти у каждого жителя находился в заложниках близкий. Этот факт мог привести к тому, что люди сами бы пошли освобождать родственников. Я также уверен и в том, что мы смогли бы достойно завершить операцию… если бы не было принято решение выпустить террористов. Относительно благополучный исход налета на Будённовск подтолкнул Радуева на совершение подобной же
акции в январе 1996-го.
Не хочу обидеть спецназ МВД, но профессиональная подготовка сотрудников «Альфы», конечно, выше. Мы понимали: пусть лучше действует одно подразделение, в котором каждый сотрудник понимает своего товарища с полуслова, чем будет разнобой и иное количество потерь. Поэтому мы с командиром «Веги» взяли непосредственно штурм на себя, а специальные подразделения МВД шли за нами во втором эшелоне, предупреждая возможные попытки террористов вырваться из окружения. Начинать операцию предстояло в четыре утра. Надеялись на внезапность, но ее не получилось.
Руководство спецподразделения отдавало себе отчет, что отказаться от приказа не удастся. Памятен был еще октябрь 1993-го, когда «Альфа» повела себя по-своему. Второго раза ей не простят. Возможно, эта отправка без подготовки на убой — своеобразная месть за предотвращение большого смертоубийства. Не пойдут они — пошлют других, менее обученных, еще больше крови будённовцев будет пролито. Для сравнения. Подготовка к освобождению заложников в Лиме длилась около полугода — там было пятнадцать-семнадцать террористов и семьдесят заложников. В Будённовске генералы, прессуемые Ельциным, дали самое малое время на рекогносцировку, чтобы подползти к больнице и посмотреть, «как она выглядит».
Штурмовать первоначально собирались под покровом темноты в три часа. Старшие офицеры «Альфы» запросили пятнадцать единиц бронетехники, боекомплект для длительного ведения боя (в этом по своей личной инициативе помог Сергей Лысюк), «дымы». Все это было обещано. И только!
В планировании и руководстве штурмом не было и крупицы того, что называется военным искусством, но страшнее всего было то, что прибывшим генералам было глубоко наплевать на жизни тех, кто будет погибать в больнице. Не наплевать только на мнение того, кто находился на саммите в канадском Галифаксе, президента Ельцина, и требовал от них штурма.
Согласно проведенному расчету, только на подступах к главному корпусу больницы должно было погибнуть 10 % личного состава «Альфы». Еще 40 % — во время дальнейшего наступательного боя, при крайне невыгодных условиях, когда нельзя применять тяжелое вооружение. Ну и потери личного состава уже внутри здания, во время схваток с террористами. Фактически элита российского спецназа антитеррора должна была героически погибнуть в Будённовске. Что касается жертв среди заложников — тут прогноз был такой же страшный, кровавая каша.
Перед атакой «Альфу» отвели с блоков, чтобы дать людям поесть, помыться перед боем. Командиры, построив воинов, сказали им примерно следующее: «Это не антитеррористическая операция, завтра мы идем на смерть, и большинство из стоящих здесь возможно погибнут. Тот, кто к смерти сейчас не готов, может выйти из строя. Никаких претензий к нему не будет». И никто не сдвинулся с места.
Александр Гусев:
— У террористов имелись пособники вне стен больницы. Они-то и сообщили, что спецназ выходит на исходные рубежи. Кроме того, подвели врачи «Скорой помощи», которые стали по прямой связи предупреждать своих коллег, чтобы те были готовы к приему большого числа раненых. Еще одно обстоятельство было не в нашу пользу. Террористы расставили по территории больницы «растяжки» и потребовалось время, чтобы их ликвидировать.
С большой натяжкой можно назвать эту операцию «специальной». По сути, общевойсковой бой. Единственное отличие — присутствие большого числа заложников из числа мирных граждан. Отсюда скованность в наших действиях, многие ограничения, включая применение тяжелого вооружения. Самое страшное, что не существовало необходимого взаимодействия между силовыми структурами, каждое ведомство пыталось сохранить своих людей и технику.
Если брать простую арифметику, то у нас с террористами были примерно равные силы. Еще со времен Великой Отечественной войны известно: наступающие должны иметь как минимум троекратное превосходство в живой силе. Трудно назвать эту операцию антитеррористической. Бронетехника била только по стенам, т. к. басаевцы прикрывались женщинами, поставив их в оконные проемы, а сами вели огонь из-за спин своих жертв. Несмотря на такое положение дел, сотрудники «Альфы» нанесли врагу ощутимый урон.
ШКВАЛЬНЫЙ ОГОНЬ
Около пяти часов утра, едва успев развернуться, «Альфа» пошла на штурм больницы. В одной из битв император Наполеон, наблюдая атаку английской конницы, сказал: «Самая лучшая в мире кавалерия — под самым безмозглым в мире командованием». Как минимум за два часа Басаев был предупрежден о штурме. Это, как ни странно, уберегло в тот день жизни многим. Бандиты ждали, и ожидание было напряженным. Боевые группы развернулись на территории больничного городка, травматологического и инфекционного отделений. При первой же попытке проскочить открытое пространство из больницы был открыт шквальный огонь. У дудаевцев не выдержали нервы. Начни они на пять-семь минут позже, и половина «Альфы» была бы накрыта.
Александр Михайлов:
— С третьего на четвертый день с блокпоста нас перевели в здание школы-интерната. Там мы помылись и улеглись чуть-чуть поспать, потому что за двое суток, находясь на блоке, почти не прикорнули. В час ночи меня вызвали в штаб. Там уже находился начальник нашего отдела Володя Тарасенко, начальник штаба Группы полковник Анатолий Николаевич Савельев, сказавший: «Буди ребят, будет штурм». Примерно в начале третьего часа ночи я всех поднял и отдал приказ: «Приготовиться к штурму больницы». Подгонять моих ребят было не нужно, они сами знали, что брать, чем вооружаться, — я лишь перепроверял и контролировал. Решено было, что первой на штурм пойдет «Альфа», поскольку в целом мы были лучше подготовлены, вооружены и главное — радиофицированы. Заходили со стороны котельной. Тридцать метров через лесополосу — и вот они, окна!
…Мы приготовились к броску. Нужно было еще преодолеть газоводную трубу, проходившую над землей. Я уже даже занес ногу, как вдруг… бой возник из ниоткуда: тройка наших братишек из передовой группы 1-го отдела Юрия Дёмина, в ее составе находился и майор Владимир Соловов, неожиданно угодила в огневой мешок. Оказавшись под перекрестным огнем, Володя геройски погиб, приняв огонь на себя. Он дал нам нужное мгновение, чтобы сориентироваться и откатиться за укрытия.
Я сейчас могу утверждать: если бы не Соловов, то многие наши семьи осиротели бы. И бесконечно жаль, что за этот подвиг у главы нашего государства не нашлось Звезды Героя России для мужественного человека!
Лично меня спасло то, что я не успел полностью перелезть через трубу… Мгновенный кувырок назад, и я за углом котельной, куда меня буквально втащил за шиворот Сергей Таланов. Над головой — шквал трассеров, пуль, дождь из посеченных веток и листьев…
Александр Желтоухов:
— Днем 16-го числа нас собрали в школе. В 18 часов руководство — Степашин, Ерин, Егоров, Сосковец — начали совещание, а мы стали готовиться к штурму, приводили в порядок оружие и спецсредства. Где-то часа в два ночи был отдан официальный приказ о начале операции в пять часов. Снайперы выдвинулись на позиции сразу. Группами по два человека мы окружили больницу. Я встал в пару с нашим бойцом из Краснодара. Наша позиция была со стороны телевизионной вышки и главного входа — по этому направлению должна была выдвигаться краснодарская группа.
Мы вышли по садам и залегли прямо в поле. Время было уже три часа, по полю ползли мы очень медленно, ведь наше передвижение хорошо просматривалось из окон. В 4 часа 45 минут я получил запрос от краснодарской группы, готов ли я начать огонь и прикрыть их. Я сказал, что готов, вижу все хорошо, но еще не наступило время штурма. И буквально через пять минут началась стрельба со стороны войск МВД. Я повернул голову назад, смотрю: по полю несется краснодарская группа. Но не стреляя, а просто перебежками, в шахматном порядке, и несут лестницу — первый этаж чеченцы завалили матрасами. Пробегают мимо меня, абсолютно не замечая, — я был в специальной маскировке.
Со стороны больницы началась автоматная стрельба. Я прицеливаюсь, валю одного человека и сразу второго, который вместо него появился. И после этого начинается такая стрельба, что у меня на бруствере (я выбрал естественную ложбинку в поле) земля просто закипает от пуль. Рядом стояла железяка какая-то, вроде железнодорожной рельсы, так ее тоже сразу в нескольких местах пробило пулями. Я удивился: не должны были они меня заметить. Сменил позицию.
Спереди обстрел прекратился, но тут закипел песок с тыла. Вот, думаю, интересно, как это с тыла меня достают? Делаю запрос, мол, кто у меня находится сзади. Свои. Летчики местные. Вот что потом мне рассказали наши бойцы, которые после моего запроса туда побежали. Приходим, говорят, а они совершенно пьяные. Объясняют: «У нас в больнице друзья в заложниках, их сейчас расстреляют за то, что вы штурм начали». В общем, еще минут пятнадцать я там ползал под пулями родными, пока наши не разобрались.
Тем временем краснодарцы подобрались вплотную к больнице. Там стоял забор такой, из сетки. По сценарию штурма должен был подойти БТР и проломить эту сетку, но он задержался. Мужики стоят там под шквальным огнем. Я чем могу им помогаю, веду огонь по всполохам выстрелов. Наконец выехал бронетранспортер. Только он появился и дал первую очередь, тут же со стороны больницы — выстрел из гранатомета. По нему не попали, но он задрал ствол вверх, пулемет заклинило — технике-то уже чуть ли не тридцать лет.
Смотрю, у водителя «очко» сыграло и БТР стал отползать назад. Он, конечно, мог продавить забор и так, без огневой поддержки, будь водитель поопытнее. Его сожгли, конечно, потом бы, но и дело сделать, и спастись при определенной сноровке можно было. Краснодарцам же пришлось сменить позицию: они откатились под укрытие и оттуда продолжили вести огонь.
Алексей Филатов:
— До этой операции у нас было негласное правило — не рисковать жизнью ни одного заложника и постараться обезвредить, но не убить террористов. Не секрет, что при освобождении, например, воздушного судна, офицеры не всегда даже брали с собой на борт оружие, чтобы случайно не повредить самолет, не убить террориста. То есть по инструкции было положено обезвредить преступников с помощью приемов рукопашного боя.
По причинам, которые от нас не зависели, в Будённовске мы не смогли воспользоваться фактором неожиданности. Когда попали под шквальный огонь в двадцати-тридцати метрах от больницы, у нас был первый шок. Второй, когда мы увидели заложников — больных, привязанных к решеткам окон. Стон двух тысяч голосов до сих пор в ушах. Освободить их бескровно мы не могли. Нужно было какое-то политическое решение. Аналогичное тому, что было принято в «Норд-Осте»: да, видимо, будут жертвы, но операцию проводить необходимо.
Но в Будённовске такого решения принято не было. Операцией руководили не профессионалы по борьбе с терроризмом, а дилетанты. Мы завязли. В результате потеряли троих товарищей, семнадцать бойцов были тяжело ранены. Я потом общался с ребятами, которые принимали участие в штурме дворца Амина в Кабуле. Они уверяли, что даже там не было такой плотности огня. По качеству, силе своего оружия террористы превосходили нас. После Будённовской операции были сделаны серьезные выводы. Подтверждение тому — «Норд-Ост».
(продолжение следует)
(глава из книги А.А. Филатова "Крещённые небом")
Свежие комментарии