На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Спасибо брат!

62 подписчика

Свежие комментарии

  • Думанская Наталья
    Ошибка в статье. Имя дочери Нины не Татьянка, а Наташа. Татьяна - это сестра-близнец Нины (тоже умерла несколькими го...Служащая ИВАНОВА ...

Белые журавли - 9 (продолжение)

Все фото, материалы на сайте размещены
с разрешения сотрудников музея
памяти воинов - интернационалистов "Шурави"
и лично директора музея, Салмина Николая Анатольевича.



                   РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ     СВЕРДЛОВСКАЯ ОБЛАСТЬ

 
                              КНИГА ПАМЯТИ


                               АФГАНИСТАН     1979 – 1989


                                                          Мне кажется, порою, что солдаты,
                                                          с кровавых, не пришедшие, полей,
                                                         не в землю нашу полегли когда-то,                                                       а превратились в белых журавлей.

 

                                            
                                                                  

"Как можно не любить историю Родины"

            Мальчишка читал книги - не фантастику и детективы, а историю России. Далекие страсти, киевские князья, московские государи, войны, смуты…Мать не раз изумлялась, откуда у сына такая страсть? «Мама, ну как можно не любить историю своей Родины?»- говорил юноша. Она тоже любила Родину, но лирической, земной любовью. Любила родной Урал за его красоту, березки и сосны на берегу Шарташа, где выросла сама и родила Колю. А он хотел, чтобы в его государстве все было справедливо, мечтал о профессии юриста. На предприятие пошел работать потому, что для поступления в юридический институт требовался трудовой стаж. Галина Александровна радовалась радостью мамы за сына, которого на родительских собраниях хвалили за учебу и поведение. Она не узнала, что такое переходной возраст. Коля не пил, не курил, не любил дискотек, которым предпочитал чтение книг в уютной квартире. Мама не видела ни одной девушки, с которой он бы дружил, назвал невестой. Как мало сын успел в жизни. «Служу в солнечном Туркестане,- сообщал Коля.- Живем в полевых условиях, в пустыне, в 30 километрах от иранской границы. Кругом – раскаленный песок, потрескавшаяся земля, дует горячий ветер со стороны Ирана. Здесь только ночью хорошо, звезды большие и не хватает одного – уральского воздуха. Здешний жаркий и какой-то пресный, без запахов. На строевых занятиях перед глазами стоит голубой, прохладный Шарташ. Как ты там? Береги себя! Я хочу, чтобы ты была здоровой и жизнерадостной, когда я вернусь». Каждое письмо от сына – живительный источник нежности и заботы. Задыхаясь в песках Туркестана  во время тактических занятиях, изнывая от жары, он думал не о себе – о маме, которая уже для него была единственно родным человеком на всем белом свете. Коля писал: «Прости меня за обиды, которые тебе причинял». Боже мой, какие обиды?! Всего-то один раз не поехал на огород, потому что пошел с товарищем в кино. Но на утро был уже с мамой. «Давай, не скучай без меня! Знай, что я в армии и это идет мне на пользу, ведь армия делает мужчин, и ты должна быть довольна, не беспокойся за меня, - успокаивал он маму. – Прочитал в твоем письме про Шарташ, и показалось, что немного к дому приблизился. А здесь живешь, как в другом мире: пески, пески… так хочется посмотреть на наши русские березки, тополя. Вижу, как наяву, нашу баню и черемуху рядом, вижу, как дядя Ваня хохочет и шутит, стоя над кастрюлей дымящейся, ароматной ухи.… Как все это далеко!» 
Как все это далеко…  Первоклашка Коля испачкался в пасте, на следующий день – опять. «Я ручку разбирал, смотрел, как она устроена», - виновато объяснял семилетний мальчик, умудрившийся на следующий день вновь измазаться в пасте. «Ты не достоин быть учеником первого класса. Пойдем, дружок, в детский садик», - силком вела его. Он упирался как мог, пока дверь не открыла дежурная медсестра, поддерживавшая игру: «Он больше не будет». Мальчик обещал, и эта напасть прекратилась. Через годы взрослый сын со смехом вспоминал: «Надо было вернуться в детсад». Если б хоть на миг вернуться в прошлое, когда сын принес первую зарплату, чтобы порадовать маму, купил трехпрограммный  приемник. Не по-юношески серьезный, он через несколько месяцев со сдержанным укором говорил ей: «Куда же ты меня устроила! Мне нужна профессия, я хочу работать, а не ерундой заниматься». Как ученику, Николаю не давали в механо-сборочном цехе НПО «Автоматика» серьезные производственные задания, полагали, что парень отбывает время до армии. Это заставило Николая, по совету бывшего преподавателя УПК, попытаться устроиться на ВИЗ электриком. Не успел – призвали в Вооруженные Силы СССР. А теперь он солдат, хотя все тот же мальчишка, который начинает жить. «Армия меня помаленьку перевоспитывает. Я уже бриться начал, - писал Коля незадолго до отправки на афганскую войну. – Сбылось мое маленькое желание: наелся сгущенки с печеньем, а потом еще с медом, натуральным. Ты, наверное, смеешься над моей тягой к сластям, но я и сам себе удивляюсь: дома никогда такого не испытывал. Господи, как хочется хоть один день дома побыть! Чтобы просто посидеть за чашкой чая, поговорить!  Сейчас около пяти вечера – ты скоро пойдешь домой. Хоть бы из далека тебя увидеть! Пиши о том, какое у тебя настроение чаще бывает: грустное или веселое? Старайся не грустить, весь мир прекрасен, только сотри случайные черты, как советовал Блок».
                                              

 

 

«Вы молодая, еще родите…»
            Нет, не придется больше Коле приехать домой, ласково обнять маму. Короткая земная дорога отмерила ему последний месяц жизни. «Долго колебался, писать тебе или нет, что служу в Афганистане. Но решил отбросить сомнения и написать все как есть. Я попал в хорошее место в Афгане, самое спокойное. За меня можешь не беспокоиться: посвиста пуль я не слышу, по горам мне лазить не придется», - наивно, по-мальчишески пытался Николай успокоить маму, потерявшую покой от одного слова «Афганистан». Она знала и слышала об афганской войне, но не допускала мысли, что он попадет туда, не примеряла на себя судьбу матерей, чьи сыновья воевали в чужой, далекой стране. Накануне страшного известия ей приснился сон, оказавшийся вещим. Ее покойный старший брат Виктор уводил через балкон, в ночную темноту, сына, читающего в окружении множества цветов свои письма из Афгана: «Ну что, Коля, нам пора». А на работе успокаивали: «Выбрось из головы, вечно тебе что-то присниться». На следующий день в присутствии начальника отдела кадров ее родного предприятия НПО «Автоматика», куда пришла работать еще девчонкой, где вышла замуж и родила сына, военком сообщил о гибели Коли. В первую минуту она не поверила, не помня себя от горя, кричала ему: «Вы почему у меня забрали сына? Ну, как вы могли? Вы знали, что он у меня один, и я одна». Черствые души не выдают жалости. Еще больше она была потрясена «утешением» военкома, который сказал: «Вы молодая, еще родите». Она не пережила бы горя, если бы не добрые люди, ее соседи, для которых гибель Коли стала личной трагедией. Лидия Григорьевна и Валентин Кузьмич Московенко не оставляли ее наедине,  утешали и поддерживали своим участием. Земной поклон Нине Ивановне Тимошенко, посвятившей свой отпуск Галине Александровне, похоронившей сына. В родном коллективе тоже жалели ее, помогли пережить горе. Галина Александровна с грустью говорит: «Високосные года приносят мне одни несчастья: умерли четыре родных брата, и мама, погиб Коля. Если я еще живу, то благодаря своему характеру Спасибо ребятам из акционерного общества «Таганский ряд», спасибо Виктору Николаевичу Тестову, которые приняли нашу боль, помогают много лет, поддерживают вниманием». 

 

 

«Согреть тебя, в октябрьскую непогоду»
           Сколько раз после гибели Коли Галина Александровна брала в руки его письма, наполненные любовью и нежностью. Сколько раз начинала читать и не могла удержать материнских слез, которые никогда не иссушит время. Образ сына, память о нем – единственное, что остается в душе чистым, незамутненным источником в безжалостной и жестокой, все уносящей  реке жизни. Кто еще, кроме мамы, может написать такие строки:
Но был какой-то дан ему от Бога

Дар видеть душу человека, его суть,
Как будто за столь маленькие годы
Им пройден очень длинный жизни путь.
 
Он был мне и опорой и поддержкой,
И радость с ним вдвойне всегда.
Под старость на него была надежда,
Но гибель Коли все оборвала.
 
До боли жаль, что не успел он в жизни
Осуществить мечту, любви не испытал.
Он только и успел солдатский долг отдать Отчизне,
Да настоящим человеком стать. 
            «Слово о сыне» - посвящение сыну, который смотрит с фотографии на свою маму – юный, красивый, не по годам серьезный и грустный. И вновь его мама оплакивает строчки, которые спасительным родниковым переливом звучат в ее душе: «Не знаю, что тебе еще написать, чтобы согреть тебя в октябрьскую непогоду. Не унывай, мамуля. Я постоянно думаю о тебе, вспоминаю твое родное лицо. Здесь у нас все ребята по матерям скучают, говорят: «Девчонки – чепуха, а вот если бы мать сейчас увидеть – побежал бы навстречу во всю прыть». Раньше, на «гражданке», привыкли друг перед другом хорохориться, не говорили о матерях, о том, как их любим, считали это постыдным, достойных маменьких сынков качеством. А сейчас каждый свою душу изливает другому: у кого-то мать болела, у кого отец – беспокоятся о  них очень. Вот и я о тебе беспокоюсь. Что бы ни случилось, помни: у тебя есть я, что я очень по тебе скучаю и очень тебя люблю».
                                                                                                                                    

Ирина Майорова

Картина дня

наверх